80% осужденных за религиозный экстремизм в Казахстане «работали» в теневом секторе экономики.
Социолог Серик Бейсембаев провел масштабное исследование среди граждан Казахстана, отбывающих наказание за участие в терактах и экстремизм. Выяснилось, что в радикальные религиозные ячейки больше всего уходят молодые люди из бедных слоев населения, воспитанные в криминальных сообществах.
Безработные и неустроенные
Серик Бейсембаев
Исследования, проведенные среди казахстанских осужденных показали, что
радикализация на базе идеологии джихадизма происходила чаще всего среди молодых маргиналов,
— полагает Серик Бейсембаев.
— Многие молодые люди, прежде чем прийти в радикальную идеологию, находились в состоянии жизненного кризиса. Это и социальная необустроенность, и невозможность найти свое место в жизни, — рассказывает социолог. — Согласно статистике, почти все осужденные в РК за религиозный экстремизм и терроризм (более 80% ) — безработные молодые люди, «трудившиеся» в теневом секторе экономики.
Многие подрабатывали на базарах, занимались частным извозом и так далее. Почти все они — дети внутренних мигрантов, переехавших из аулов в города
Из-за этого у многих были трудности с адаптацией.
Социальный портрет экстремиста в Казахстане
Из «воровских» районов — в религиозные джамааты
Исследование Бейсембаева показало: важнейшим «драйвером» ухода молодежи в религиозный экстремизм становится их криминальное прошлое.
— Установлено, что выросшая в криминальных районах и впитавшая в себя «воровские» понятия молодежь более восприимчива к догматам такфиризма. Эти
«приблатненные пацаны» легче усваивают идеи салафи-джихадизма о вооруженной борьбе с кафирами
и оказания денежной поддержки братьям-мусульманам в конфликтных зонах, — рассказывает исследователь.
Согласно специальному исследованию, в 7 из 11 изученных дел по экстремизму и терроризму в Казахстане в 2011-2012 годах присутствовал криминальный момент. В одних случаях лидеры радикальных ячеек были в прошлом рэкетирами, в других — занимались банальной преступной деятельностью, совершая разбои и грабежи.
Необходимо отметить, что
в начале своего религиозного пути опрошенные обратились к мечети, где проповедуется «традиционная» форма ислама, но ненадолго
По истечению времени многие делали осознанный выбор в пользу сектантства, которое показалось им более убедительным.
Брутальный образ лучше «продается»
По мнению Серика Бейсембаева, «криминальный момент» наиболее явно виден в последних терактах в Актобе и Алматы. Многие нападавшие в Актобе были судимы. Сидел в тюрьме и террорист-одиночка из Алматы. И хотя многое в этих случаях еще туманно, можно уверенно сказать: уголовный опыт сыграл огромную роль в радикализации всех участников событий.
Автор исследования считает, что феномен сплетения криминала и радикализма основывается на трех факторах.
- Внешняя привлекательность салафи-джихадизма. В экстремистских роликах шахиды всегда изображаются в виде отважных воинов, сражающихся против «врагов ислама». Этот
брутальный образ хорошо «продается» той части молодежи, которая воспитана в духе уличного бандитизма, романтизирующего «крутых» ребят и криминальных авторитетов
- Во-вторых, в такфиризме отъём денег у неверных считается одним из амалов — допустимым способом заработка. Особенно если добытые средства расходуются на цели джихада.
Совершая грабежи и разбои, члены радикальных группировок уверены в легитимности своих действий с точки зрения ислама
Это также создает популярность такфиризма среди «воровской» молодежи. Так, в Актобе в 2012 году была нейтрализована радикальная группировка, занимавшаяся разбоем и убившая полицейского. Самый младший член группы (17 лет) остался жив после перестрелки с правоохранительными органами. В своем интервью в ходе исследования он сказал, что пошел на разбой ради денег.
- В-третьих, салафитские джамааты (как и криминализированная молодежь) находятся в отчужденном положении. В географическом плане эта отчужденность проявляется в их скоплении в пригородах, дачах, новостройках, базарах. А социокультурное отчуждение связано с тем, что и криминал, и салафиты воспринимаются обществом в качестве изгоев, несущих в себе угрозу. Такое положение создает почву для сближения и сращивания радикалов с криминализированной молодежью. Показательно, что
основным местом вовлечения в салафитскую общину являются базары, а сами представители джамаата чаще всего проживают в пригородах и дачных поселках
Отрывки из интервью с осужденными
Как бороться с криминальным такфиризмом?
Еще в 2012 году Генпрокуратура РК докладывала: расширение салафитских сообществ за счет уголовников принимает большие масштабы.
Сообщалось, что преступники начали совершать обычные уголовные преступления, прикрываясь религией
Также говорилось о том, что в некоторых регионах РК салафитские общины берут под контроль целые сферы бизнеса (подробнее — «На западе Казахстана даже бизнес вынужден покоряться салафитам — эксперты»).
— Основной акцент госорганами делается на недопущении тюремной радикализации, — продолжает социолог. — Озвучиваются планы по строительству тюрем камерного типа (вместо барачных), где заключенные будут находиться в изоляции друг от друга. Но этого мало.
Как считает Серик Бейсембаев, сегодня
важное значение приобретает работа с маргинализированной молодежью, проживающей в депрессивных районах и склонной к криминальным отношениям
Увы, у государства не предусмотрены механизмы просветительной работы среди молодых людей, занятых на базарах, занимающихся частным извозом и другим видом теневой деятельности.
Отдельно требуется разработать специальные программы по социальной адаптации и обучению неформально занятой и труднодоступной молодежи, находящейся в «зоне риска». При этом важно учитывать практику таких зарубежных стран как Франция, Бельгия, Дания и США, где уже имеется богатый накопленный опыт реализации подобных программ.
Комментариев нет:
Отправить комментарий